«Я не узнала своего сына»: кемеровчанка три года добивается наказания врачей за инвалидность и смерть ребёнка

Кемеровчанка Вера  Б. уже несколько лет пытается добиться наказания для врачей, которые, по  её  мнению, не  оказали её  новорождённому ребёнку необходимой помощи.

Женщина родила в  августе 2013 года. Несколько лет она жила с  гложущим её  чувством вины: медики убедили её, что она сама виновата в  инвалидности малыша. Через 3,5 года ребёнок умер.

С  2016 года Вера пишет во  все инстанции и  добивается возбуждения уголовного дела. Она уверена, что её  сыну медицинская помощь была оказана неправильно, а  надзорные и  контролирующие органы скрывают допущенные нарушения.

Женщина обратилась в  редакцию ВашГород.ру с  просьбой рассказать её  историю. Также она написала жалобу в  Следственный комитет России.

У  Веры и  её  мужа есть сыновья от  первых браков: достаточно взрослые и  самостоятельные парни. Пара очень хотела общего ребёнка. Как только женщина узнала о  беременности (в  5−6 недель), она встала на  учёт в  консультацию. Со  слов акушера-гинеколога, беременность протекала в  пределах нормы. Однако кемеровчанка с  этим не  согласна. На  нескольких листах она изложила жалобы, на  которые лечащий врач не  обращал внимания. Не  была проведена часть обследований и  необходимых анализов, отсутствует часть записей в  карте.

24  августа 2013 года отошла пробка, вечером 25  августа появились тянущие боли внизу живота. Это было воскресенье. 26  августа женщина пришла в  женскую консультацию. Там её  осмотрели и  порекомендовали ехать в  роддом, если боли не  прекратятся. Но  направление врач не  дала и  запись в  карточке о  направлении в  роддом не  сделала.

«Ближе к  вечеру, 26  августа, боли стали усиливаться и  мы  решили ехать в  родильный дом ГКБ № 3 им.  М. А. Подгорбунского. Дежурный врач проигнорировал мои жалобы на  боли в  течение трёх дней и  наличие схваток. Только утром 27  августа было сделано УЗИ, которое показало тазовое предлежание плода, хроническую гипоксию и  хроническую феноплацентарную недостаточность. За  всё время до  родов, 17 часов 45 минут, КТГ плода не  провели ни  разу»,  — рассказала Вера.

Также женщина рассказала и  о  других нарушениях, допущенных с  момента её  попадания в  роддом. Их  она также подробно изложила в  своём обращении в  Следственный комитет.

Днём 27  августа провели экстренное кесарево сечение. На  тот момент было 36,5 недель беременности. При введении анестезии женщине стало плохо: появилась тошнота, обильное слюноотделение, одышка, женщина начала задыхаться.

«Какую-либо помощь в  данной ситуации анестезиолог-реаниматолог мне не  оказал. При этом если у  матери развиваются осложнения во  время анестезии, в  частности, угнетение дыхания, это может стать причиной развития острой гипоксии у  ребёнка»,  — отмечает кемеровчанка.

Елисей родился синюшным, он  не  закричал, а  лишь еле слышно запищал. Медики поставили ему 7 баллов по  шкале Апгар, что, по  мнению мамы, было завышенным, так как состояние малыша было тяжёлым.

К  дальнейшим действиям медиков у  женщины также немало вопросов. Однако в  части случаев её  предположения не  подтверждены, так как отсутствую записи в  документах (женщина считает, что они были уничтожены намеренно).

«Я  считаю, что при рождении врач-неонатолог недооценила тяжесть состояния недоношенного ребёнка и  приняла ошибочное решение перевести его в  отделение новорождённых. По  причине дыхательных нарушений и  при условии, что ребёнок не  был подключен к  аппарату ИВЛ, в  отделении новорождённых у  нашего сына произошла остановка дыхания. Ребёнок экстренно поступил в  ОРИТИ, однако его сразу не  подключили к  аппарату ИВЛ, а  только спустя 1 час 35 минут после рождения»,  — говорит Вера.

В  этот  же день УЗИ показало отёк головного мозга, который развился в  первые три часа жизни.

Многочисленные нарушения, которые привели к  инвалидности, зафиксировала независимая экспертиза, проведённая ООО  «АльфаСтрахование-ОМС» в  Москве.

Однако судебно-медицинская экспертиза этих нарушений не  выявила. Как отмечает Вера, результатов судебно-медицинской экспертизы она ждала около двух лет. Именно основываясь на  них женщине отказали в  возбуждении уголовного дела. После обращения в  прокуратуру свою проверку проводил также Роспотребнадзор, но  он  выявил только часть нарушений из  указанных матерью, в  основном  — допущенных в  женской консультации.

28  августа было решено перевести ребёнка в  ДГКБ № 5.

«Сказали, что я  могу подойти к  ребёнку и  попрощаться с  ним. Я  не  узнала своего сына. Лицо и  тело Елисея были сильно отёкшими, движения отсутствовали, глаза были закрыты, он  был подключен к  аппаратам жизнеобеспечения»,  — вспоминает Вера.

Со  слов сотрудников пятой больницы, ребёнок находился на  грани комы, 20 дней он  провёл по  искусственной вентиляцией лёгких.

Ребёнку поставили диагноз  — внутриутробная инфекция с  поражением лёгких. Однако мать не  верит этому диагнозу, так как исследование ликвора не  было проведено повторно несмотря на  то, что в  бланке указано, что результат сомнительный. Также не  было проведено исследование на  инфекции у  матери.

3,5 года родители ухаживали за  ребёнком. Пока муж зарабатывал деньги на  необходимое лечение (нужно было купить различные аппараты от  кислородного концентратора до  ингалятора), Вера круглосуточно ухаживала за  Елисеем: кормила его с  помощью зонда, давала необходимые лекарства.

«Приём противосудорожных препаратов осуществляется чётко по  режиму. Он  начинается в  6 утра и  заканчивался в  12 ночи. 3,5 года мы  жили по  часам. Кроме того, мне внушили, что всё это из-за меня, и  три года я  жила со  страшным чувством вины, что это я  заразила ребёнка инфекциями. Однако все мои анализы оказались отрицательными, я  решила начать борьбу и  добиться справедливости»,  — рассказала Вера.

Месяцами мальчик с  мамой находились в  больницах из-за возникающих на  фоне болезни пневмоний и  бронхитов. Несмотря на  все усилия, в  марте 2017 года ребёнок умер. А  Вера продолжила писать во  все инстанции, чтобы добиться наказания тех, кто, по  её  мнению, лишил её  ребёнка.

«Я  понимаю, что были нарушения, которые умышленно скрываются. Но  это какой-то порочный круг, люди чувствуют свою безнаказанность. У  меня нет цели доказать, что все врачи плохие. Но  я  буду добиваться справедливости»,  — говорит Вера.