Последний бой

Катастрофа на шахте «Листвяжная»:  хроника из эпицентра взрыва через несколько часов после трагедии…

Что увидела и испытала разведка там, глубоко под землей, в «точке кипения» все еще дымящейся шахты через 14 часов после катастрофы? С чем столкнулась впервые в жизни в подземной  пещере? И был ли у шахтеров, работавших перед аварией в том самом месте, и к которым  шла разведка-помощь, шанс выжить? Об этом рассказ горноспасателей – нашему корреспонденту.

Напомним, 25 ноября, в 8.21 утра на шахте «Листвяжная» (Белово) был взрыв. В нем и позже в дыму погиб 51 человек.

Горноспасатели Евгений Файзуллин и Андрей Никулин были в числе тех, с кем в первый день, на самом дальнем рубеже поисково-спасательной операции, потерялась связь, и про те группы уж думали, что тоже погибли, но они, с потерями бойцов, наверх вышли.

… Помощник командира сжал кулак. Потом развернулся…

Язык жестов. Словами – нельзя. Снимешь загубник дыхательного аппарата – мгновенная смерть.  Такой «марсианской» стала  атмосфера здесь, на глубине 250 метров, «… предположительно, у эпицентра взрыва, ведь метров триста – четыреста всего до него не дошли…»

(Вообще новокузнецкие горноспасатели, вызванные на «Листвяжную» в помощь, спустились в шахту, в день аварии, 25-го, в 14.15. Еще встретили сразу кемеровских бойцов с, похоже, последним шахтером.

А их сложный маршрут растянулся потом на много часов, на день,  вечер, ночь…, и дышали без аппарата и с ним… И марш-бросок был на шесть км вниз под уклон, да вверх, все в гору…, плюс струя воздуха, плюс оборудование на себе, плюс то нормальные проходы, выработки, то подзатопленные и с завалами, с разлетом искореженных механизмов… И они шли туда, где не был еще никто, в тупик, где, как сказали наверху, семь горняков должно было б быть. И по пути не видели, не нашли никого. И их задачей была разведка. «И, скорее всего точка, к которой подошли…, вот там и был утром взрыв», — предполагает Евгений.)

… Помощник командира сжал кулак. Потом развернулся, махнул рукой, указав направление назад…

— Мы на месте. И все —  просто. Все задания,раздаваемые жестами, все мгновенно понимали, отработано же годами. Кулак – значит, мне нужно пробу взять, — объясняет мне Андрей. – Второй жест помощника командира – всё,  уходим назад. Но только развернулись, ему стало плохо, мы – его откачивать, я медику помогал, пока врач не показал руками крест, констатировал смерть. А следом один за другим стали падать люди. И у нас подошел к концу запас кислорода. Но мы все помогали друг другу.

— Да, было страшно. Начали люди валиться. Мы друг друга поднимали, и не давали садиться, иначе не встать. И шли и смотрели друг за другом. У нас есть кнопка аварийного клапана, где кислород, ее друг другу нажимали, чтобы увеличить подачу кислорода (из НЗ, и из рассчитанного на обратный путь, а вообще аппарат рассчитан на четыре часа – дышать. – Авт.). И пока шли, — продолжает Женя, — честно, думал, не дойду, уже глаза закрывались. Одно держало в голове – доченька, жена, мама, как они останутся, если я не смогу… И шел и думал: «Господи, помоги…»

— Я тоже шел – подташнивало, слабость страшная, продувал себя большим количеством кислорода, когда чувствовал, вот-вот отключусь, и помогал остальным, — Андрей.

— А почему всем стало плохо?

— От окиси углерода, концентрация ее превысила защитные действия нашего аппарата, — Андрей. – И еще…

— Отравление шло через спецодежду, через глаза, кожу. Я даже не думал, а работаю с 2010-го, и в стольких ЧП в шахтах, после аварий, отработал, а Андрей еще больше, что когда-нибудь с такой ситуацией встречусь. И никто из наших такого не встречал и ветераны — не встречали,  — Женя. – И так мы шли – на автопилоте, на мысли и на инстинкте – выжить. Вышли с божьей помощью.

— А шахтеры, что у эпицентра, после взрыва, до которых вы почти дошли, с ними что?…

— Там одного вдоха – до смерти – хватило бы, — говорят горноспасатели. – И таких дыхательных аппаратов, как у нас, у шахтеров нет.

— И вот мы шли назад (уже к выходу. – Авт.), я делал замеры, — продолжает Андрей, — и как дошло до показателей  — что достаточно кислорода, и метана малый уже процент, и трубки на СО показали, наконец, малую концентрацию окиси, но мы все равно еще метров сто прошли в аппаратах, потом аккуратно выключился, один, понял, дышать можно. Потом остальные выключились из аппаратов, задышали. И мы все пошли потихоньку, чтобы дыхание не сбить.

… И дошли до вентиляционного ствола, нагонявшего воздух в шахту. Там — телефон и горноспасатели  позвонили — и им  указание сверху, немного вернуться и выйти по другой выработке. И они пошли, и дышали уже вовсю, но всех шатало от слабости и друг друга держали. И так сильно хотелось пить. И …Андрей увидел вдруг старую-старую бутылку с водой, бог весть когда оставленную кем-то. Открыл, отпил. И вода пошла по кругу. И вскоре они вышли наверх, 26-го, в 3.30 ночи.

Но не все.

— В том числе без нашего Жени Земцева…  – и пауза, и молчание друзей, справляющимся  с горем. – Когда все падали еще и друг другу помогали, и людей было много, мы Женю Земцева еще видели, он тоже кому-то помогал. А вышли на струю воздуха (в конце пути, внизу. – Авт.), еще подумали, Земцев где-то впереди. А его нет…

Кстати, утром, 25-го, в начале смены новокузнецким горноспасателям были, что говорится, знаки судьбы, что впереди смертельные испытания. Машина из-за снегопада (с Земцевым) вылетела на бровку, но обошлось. А поехали потом парни на вызов на «Листвяжную», и в горноспасателей едва не врезался «ЗИЛ». Но, конечно, это не обсуждали. Не о себе уже думали. Ехали же – спасать.

… А год назад, почти в это же время, Никулин, Файзуллин, Земцев совершили обычный для их профессии и все же не по профилю подвиг.

Спасли жизнь пассажирке автобуса. А был лишь шанс на миллион – ей к спасению.

… И встретили они, горноспасатели-друзья, меня тогда, в 2020-м, приехавшую в новокузнецкий отряд с вопросом об интервью, встречным вопросом:

— Как девушка та, как ее здоровье-то дальше?

— Уже выписалась (из больницы, ей снизили поднявшееся резко давление и выровняли аритмию. – Авт.) И она, дворник, даже уже работает. И она , как я ее разыскала, просила вам передать: «Благодарствую…»

И Женя Земцев тогда от хорошей вести разулыбался так радостно….

…А та история, с автобусом и пассажиркой, была вкратце такой. У 36-летней Иры, на рейсе на 6.30 утра, ехавшей из Прокопьевска в Новокузнецк, на работу, вдруг встало сердце. Иру вынесли на воздух – пришла в себя. И снова начала «уходить». И автобус с ней примчался в ближайшее место по трассе, за помощью, к горноспасателям.  И на смене Андрей Никулин, командир отделения Новокузнецкого ВГСО, Евгений Файзуллин, помощник командира пункта, Евгений Земцев, респираторщик, как только мужики с автобуса принесли к ним бегом пассажирку – без дыхания, пульса, начали за жизнь ее бороться.

Горноспасатели – не медики и тем более не реаниматологи, — нестандартно решили, что и как сделать. Земцев принес «ГС-10» (дыхательный аппарат). Девушку подключили в режиме ингаляции и поняли, да, сама не дышит, и перешли на режим ИВЛ, и начали непрямой массаж сердца. А задышала, опять переключили на режим ингаляции.  Но Ира вдруг снова «ушла». И она «уходила» на тот свет четырежды… А переключать аппарат с режима на режим во время клинической смерти, когда еще можно вернуть человека,  – так на это все равно уходит время, и на откручиванье одного режимного блока, и на прикручиванье второго, по инструкции… И Земцев тогда принес второй аппарат.  Его мгновенно поняли, и так и стали работать: первый аппарат – на одном режиме настроен, второй – на другом. Аппараты меняли, по ситуации. И так – до приезда «скорой».

…А еще с тех встреч мне врезался в память Ирин рассказ: «Тьма. Я лечу. Долго. Это черный туннель. И вдруг – мужские фигуры, в форме, но они как-то связаны с шахтой, и это и загробный туннель, и туннель как в шахте. И они идут. И опасность, и тревога..» И год назад, мне казалось, пассажирка просто такими запомнила, включаясь и «уходя», и снова включаясь, своих спасителей  —  Андрея,  двух Жень, особенно русого круглолицего Земцева.

А сейчас ее рассказ кажется – … сродни предвидению беды на «Листвяжной». Словно увидела в 2020-м, что случится с ее спасителями в 2021-м.  Что будет они в дыму тоннеля, в самой смертельной его части на «Листвяжной» , и будут шагать Никулин, Файзуллин, Земцев, другие. И будут бороться со смертью, особенно Земцев…

… Так и случилось. 44-летний Евгений Земцев погиб, как и горноспасатели Олег Носанчук, Александр Аникин, Алексей Рылов и Назаров Андрей, и их всех представили к ордену Мужества. У всех остались дети. У Жени — Данилка, сын.

Евгений Файзуллин и Андрей Никулин – в больнице (их туда увезли, вместе с другими горноспасателями, так же отравившимися на «Листвяжной» сверхъядовитым воздухом после взрыва, оказавшимся сильнее любой защиты). И в первый день они чувствовали себя плохо, «… но влили в каждого уже больше 10 литров всего, капельницами, и стало получше»… И вот-вот, говорят Андрей и Женя мне, их обещают выписать по домам.

—  А Земцев… Наш Женька был одним из лучших… Он погиб, помогая другим, на себя — ему дыхания и сил не хватило.

— Но он еще жив. Пока не увидели тело, для нас он все еще жив, – говорят с горечью и с упрямством друзья.

Герои-горноспасатели (Евгений Земцев — второй справа), погибшие в катастрофе на шахте Листвяжной… Фото пресс-службы МЧС РФ.

Друзья в последний раз видели Земцева, помогающего очнуться одному из горноспасателей. В кадре — Евгений Земцев в 2020 году. Фото пресс-службы ГУ МЧС Кузбасса.

… Пройдет время, пострадавшие на «Листвяжной» горняки и горноспасатели вернутся на работу, как это было и после других аварий на других наших шахтах раньше. Только ли к товарищам, в ряды «подземной армии», к возможности служить одной из самых мужских профессий в стране и в Кузбассе, к необходимости кормить свои семьи  даже за невеликие зарплаты, наперекор пережитому ужасу и продолжая жить с болью потерь?… Нет, не только. Но почему они идут еще? Нам в России, особенно мужской половине, нужны примеры мужества и взаимопомощи, а женской – надежного плеча. И каждый из этих парней, горняков и горноспасателей, в очередной раз проходя через «час Х», который проклинаем всеми, но повторяется с интервалами в несколько лет, вспоминает  на автомате старых местных героев шахт и сам становится героем, бросаясь другим на помощь, как бы ни менялись времена, как бы ни крепчали навязанные нам, заграничные, в последние десятки лет нормы и нравы. Потому что мы ТАКИЕ.